Очередной общероссийский день голосования не принес сенсаций. Зато он доставил немало вполне рутинного материала, необходимого для столь же рутинного политического анализа.
Как отмечал в свое время Ленин, итоги выборов, даже самые фальсифицированные, дают полезную политическую статистику. То есть он предполагал, что результаты выборов в принципе можно очистить от фальсификаций и обнаружить за их кулисами кое-какие реальные общественные тенденции. Попробуем приступить к «очистке», опираясь на данные региональных избирательных комиссий. Разумеется, поднять разом весь этот цифровой пласт невозможно, но если вычленить из него некоторые ключевые пункты, то приблизительный эскиз может получиться.
Ограничимся рассмотрением итогов выборов в региональные законодательные собрания. Взяты предварительные данные, но окончательные результаты вряд ли существенно изменят общую картину. Исключением являются те всем известные регионы, где голоса вообще никто не считает, а «результаты» пишутся в кабинетах. По этой причине оставляем Республику Тыва за скобками. Остаются пять русских регионов: Белгородская, Костромская, Магаданская, Новосибирская и Челябинская области.
Среди этих областей выделяются две: Белгородская и Новосибирская. В первой получен наибольший процент голосов за КПРФ от общего числа избирателей — 11,4 абсолютных процента. Вторая отличилась тем, что здесь КПРФ получила наибольший процент от числа избирателей, принявших участие в голосовании, — 25 относительных процентов. Однако более высокий абсолютный результат еще не означает более высокого относительного результата. Попробуем выяснить причины этого несовпадения и следующие отсюда задачи предвыборной работы в дальнейшем.
В последние приблизительно 5-7 лет все проходящие в России выборы обрели очень специфический «профиль». Мы покажем его (см. график) на примере итогов выборов в областную Думу Белгородской области. «Профили» всех других выборов практически идентичны белгородскому. На графике отображена зависимость абсолютного процента голосов за ту или иную партию от уровня явки.
Невооруженным глазом видно, что распределение избирательных округов по величине явки совершенно неестественное, противоречащее статистическим закономерностям. При нормальном статистическом распределении большая часть величин должна тяготеть к среднему — к 65%. Здесь же они тяготеют к полюсам, а в районе среднего почти полная пустота. Это математически неопровержимо свидетельствует о том, что какая-то часть величин была либо искусственно занижена, либо искусственно завышена. Учитывая тренды графика, не приходится сомневаться в том, что имел место второй случай. Минимум в половине округов явка была завышена на 20-30 процентов, и все эти проценты оказались в копилке «Единой России».
Далее, мы видим на графике нес
25b7
колько трендов. Только у «Единой России» он восходящий и всегда стремится вверх вместе с ростом явки. Начиная с некоторого уровня (в разных регионах он разный) прирост одного процента явки означает прирост одного абсолютного процента голосов за «Единую Россию». Тренды ее оппонентов всегда являются практически горизонтальными и свидетельствуют, что абсолютный процент голосов за другие партии никак не зависит от явки и остается стабильным независимо от ее уровня.
Функционеры «Единой России» объясняют его тем, что их партия в отличие от оппонентов умеет идейно мобилизовывать электорат. Большинство экспертов думает иначе, видя природу этой «мобилизации» в простой «накрутке» результата посредством угроз, посулов, подделок, вбросов бюллетеней, приписок и т.п. По общему правилу фальсификации осуществляются не путем занижения голосов за оппозицию, а преимущественно путем завышения числа голосов за «партию власти» и соответственно явки.
Так, в Белгородской области четко выделяются восемь особо подозрительных, с этой точки зрения, избирательных округов: Алексеевский, Белгородский сельский, Валуйский, Грайворонский, Прохоровский, Красногвардейский, Новооскольский и Яковлевский. Все это в основном сельские округа за исключением разве что Новооскольского. Группируя округа по этому признаку, получаем картину, представленную в таблице 1.
Разность явки между подозрительными и нормальными округами практически совпадает с разностью абсолютного процента голосов за «Единую Россию». Иначе говоря, в половине округов ее результат более чем удвоен в абсолютном выражении. Реальная же поддержка «ЕР» не превышает трети списочного состава избирателей.
Обычно такого рода констатацией и удовлетворяются. Но точку ставить преждевременно. Прошу обратить внимание на стабильность абсолютного результата КПРФ во всех группах округов — хоть подозрительных, хоть нормальных. Лишь в областном центре он чуть выше, однако не настолько, чтобы говорить о преобладании городов над селом в поддержке КПРФ. И из графика, и из таблицы явно следует, что в этом отношении существенной разницы между городскими и сельскими избирательными округами нет. А если такого рода различия и встречаются, то далеко не обязательно они пролегают по водоразделу центр — глубинка.
Примером тому может служить сравнение двух избирательных округов Новосибирской области — сельского Здвинского и городского Заельцовского. Мы берем эти округа как давшие максимальную абсолютную (село Здвинск) и максимальную относительную (Заельцовский район Новосибирска) поддержку КПРФ (см. таблицу 2).
В Здвинском округе достигнут, кажется, наивысший абсолютный результат КПРФ для всех пяти выборов, тем не менее в относительных цифрах «ЕР» опередила здесь КПРФ в два раза. В то же время заельцовский абсолютный результат в полтора раза ниже здвинского, однако здесь КПРФ опередила «Единую Россию». Эта нехитрая арифметика наглядно показывает, какое значение имеет борьба с фальсификациями, защита результата для завоевания депутатских мандатов, число которых является производным от относительного результата.
Посмотрим, как изменилась абсолютная поддержка КПРФ за пять лет, прошедшие с предыдущих выборов, приведенная в таблице 3.
Скажем честно: прирост реальной поддержки в районе одного-полутора процентов за пять лет вряд ли можно считать крупным достижением. Возьмем ту же Новосибирскую область и сравним более детально абсолютные результаты выборов в областной Совет 2005 и 2010 годов. Такое сравнение особенно удобно, потому что явка оба раза была практически одинаковой (см. таблицу 4).
Итак, ЛДПР повторила свой результат. Семь процентов голосов исчезнувших Аграрной партии и «Родины» распределились между «Справедливой Россией» и КПРФ, причем «справороссам» досталось значительно больше. Это тем более досадно, что в Новосибирской области Аграрная партия всегда ассоциировалась в глазах избирателей с Н.М.Харитоновым, много раз уверенно побеждавшим как раз в Заельцовском округе. Но, как видим, автоматического «наследования» не произошло. А все остальное, включая даже голоса «против всех», отошло к «Единой России». И это тревожный симптом.
Объективные условия предвыборной борьбы и особенности действующего избирательного законодательства обязывают различать борьбу за мандаты и борьбу за народную поддержку. Не только политически, но даже технически, это разные задачи, требующие разных приемов. В похожей ситуации, в канун выборов во II Государственную думу в начале 1907 года, Ленин писал: «Не то нам важно, чтобы обеспечить себе сделками местечко в Думе. Наоборот, сами эти местечки важны лишь потому и постольку, поскольку они могут послужить развитию сознания масс, повышению их политического уровня, организации их не во имя обывательского благополучия, не во имя «спокойствия», «порядка» и «мирного (буржуазного) благоденствия», а во имя борьбы, борьбы за полное освобождение труда от всякой эксплуатации и от всякого гнета. Лишь по
